«Женитьба» у Коляды получилась смешной до колик, причем смешное возникает еще и сверх гоголевского смеха. Не удовлетворяясь уморительным по своей природе текстом классика, Коляда применяет обычный свой принцип карнавальности — запускает персонажей в развеселый хоровод то под балалайку, то под музыку Верди. Для него «ничего не слишком», как для того рыцаря, что выбрал этот девиз, одержав боевую победу.

"Все смешалось в доме Облонских",— рецензию на новый спектакль Николая Коляды не стыдно начать таким образом, потому что и в самой постановке намешаны все цитаты из Гоголя, Пушкина, Лермонтова, Некрасова. "А ну, подружка, налей-ка в кружку; неча на зеркало пенять, коли рожа крива; над кем смеетесь — над собой смеетесь; выхожу один я на дорогу; настанет времечко, когда мужик не Блюхера и не милорда глупого, Белинского и Гоголя с базара понесет",— бодро, как учительница литературы в провинциальной школе, декламирует Дуняша (Тамара Зимина), прислужница в доме Агафьи Тихоновны (Наталья Гаранина). Она выведена в спектакле на первый план, вероятно, как типичная представительница русского народа, о котором, собственно, и идет речь в постановке. С самой первой сцены актеры с намалеванными яблочками румянца на щеках и самоварными крышками вместо шляп торопятся перебрать "наше все" арбатских сувенирных развалов и культурного экспорта — матрешка, гармошка, балалайка, водка, Пушкин, духовность, система Станиславского, великий реалистический русский театр. Сценография спектакля продолжает этот насмешливый ряд: импровизированный занавес разукрашен кружевными салфеточками и вышитыми рушничками, девушки набивают пухом декоративные подушечки с изображением Богоматери с младенцем, на авансцене, мешая проходу, стоит дюжина самоваров, а актеры постоянно таскают с собой бюстики русских классиков, любовно протирая их тряпочками. Режиссер от души издевается над русской интеллигенцией с ее пиететом к высокой культуре, заставляя героев пьесы старательно выговаривать все "тся" и "ться" и заходиться в экстазе от итальянской оперы.